Особая зона - Страница 13

– Старенькое ружьё, но надежное, – сказал он. – Настоящий немецкий «Зауэр».

– Ну, зачем вы так, – взмолился я. – Охотник из меня липовый. И разве на острове теперь разрешена охота?

– У меня есть новое ружьё, карабин с оптическим прицелом. Так что берите. А охота у нас теперь раз в году – отстреливаем излишнюю живность на острове, когда она расплодится сверх меры – косуль, кабанов, лис. Иначе эпидемия на острове начнется. Берите, а то обижусь.

Варвара тоже ружью обрадовалась.

– Виктор, ты забыл, что мы живём почти в лесу. Забредет какой-нибудь рыбак-алкаш с берега…

– И что же, в него из ружья стрелять?

– Стрелять, солью, – рассмеялся командир части. – Тут же никто не отменял запретную зону. Пусть потом задницу в реке отмачивает. Правильно рассуждаешь, Варвара Петровна.

Потом на нашей свадьбе запустили кинопередвижку, которая оказалась обычным электронным проектором, но с очень высоким разрешением, почти как в кинотеатре, и стали крутить на большом экране немые фильмы с Чарли Чаплином. Под хохот толпы, где были и дети, и взрослые, мы тихо ушли в гостиницу.

12

В кухне-столовой гостиницы нас было пятеро. Варвара с братом, диктатор, командир части и я.

– Угощу-ка я вас своим холодцом, мужики, – сказала Варя. – Вчера на складе набрала куриных потрохов.

Диктатор со страдательной миной на лице посмотрел на неё:

– А по рюмке найдёшь, Варвара?

– Ещё чего! Уже выпили на свадьбе.

Лев Тигранович сразу смирился, обречённо вздохнув. А вот командир части, напротив, громко сказал:

– Кто у вас начальник, Варвара Петровна?

– Ты, командир, – она всем тыкала, как и диктатор.

– Вот видите, а начальство нужно уважать, – и извлек из кармана куртки плоскую металлическую фляжку граммов на триста. – Мы по маленькой.

– Спать вас всех уложу в гостинице, алкаши, – махнула рукой Варвара. – Чтобы перед людьми завтра не было самим стыдно.

– Вы тут всю человеческую породу решили изменить, – рассмеялся подполковник. – А я, может быть, не согласен. Как солдату в бой идти, без «наркомовских» ста граммов?

– Пока что ты на моей свадьбе, а не в бою.

Однако выпили. За здоровье хозяйки гостиницы.

На улице уже смолк шум и раздавался металлический лязг. Судя по всему, дежурная бригада складывала шатры, столы, стулья и эстраду для перевозки в центр.

– Ну как, доволен назначением тебя редактором газеты? – спросил меня диктатор.

– Возражать не буду, но и радости мало.

– Это ж почему? Работы боишься? Так газету же будем делать крошечную, форматом как два стандартных листа. Раз в неделю. И у нас талантов пруд пруди. Наберешь их в редколлегию. На общественных началах, разумеется. Но дадим тебе в помощь человека, который бы набирал тексты, верстал статьи и печатал тираж.

– Не нужно, все это я умею делать сам, по части полиграфической работы. И материалы для подобной мелкоты могу собрать сам, даже без добровольных помощников. Правда, это будет сугубо редакторская газета.

– Тем более. Помощники найдутся. Так в чем тогда проблема?

– А в том, что мухи будут дохнуть от вашей газеты. У вас же по сути оборонное предприятие, не так ли? Значит: об этом не пиши, туда не ходи, а про это и вовсе забудь. «В отделе номер X готовится крупное изобретение, над которым работают инженеры Y и Z». Так, что ли? И ничего по сути. В советское время журналисты избегали подобных многотиражек. Сплошная цензура.

Лев Тигранович удивился:

– А кто тебе сказал, что нам нужна газета о наших производственных делах? Не нужна. Первый отдел только дышать спокойно будет, если ты вообще заходить в производственный корпус не станешь.

– Тогда о чем писать?

– О коммуне, чудак человек. У нас миллион социальных проблем, связанных с функционированием коммуны, как единого коллектива.

– Тогда я согласен, тем более, это совпадает с заданием президента. Но…

– Что «но»?

– Скажите честно: не разочаровались ли вы в затее с коммуной? Не является ли это таким же забеганием вперед, как век назад? Неужели сегодня можно реализовать какое-то подобие коммунизма? «Во враждебном окружении», как сказали бы коммунисты, Коммунизм – это неограниченные возможности во всем.

– Так ли уж во всем? – усомнился Диктатор. – Приведу тебе простой пример. Ты на улице, тьфу, «проспекте» Специалистов мангалы вдоль канала видел?

– Видел.

– Одно время я думал, что мы разоримся из-за этих мангалов. Вся коммуна по вечерам жарила мясо. Тоннами. На остров можно было свиней и баранов для шашлыков целыми стадами загонять. Ну, и что? Теперь шашлыки и барбекю, как и везде, в основном на праздники жарят. Во-первых, жарить их долго и много хлопот, а люди своё свободное время стали беречь, во-вторых, шашлык – это не очень здоровая пища, для детей и вовсе вредная. В нашем пищеблоке еда полезнее и очень разнообразна. Ты мог на свадьбе в этом убедиться. Хотя в коммуне никто не запрещает жить на шашлыках хоть круглый год.

– Хороший пример, но не очень показательный. – Сказал я. – Уровень жизни и в целом по стране растёт. Средний класс тоже может себе позволить жить на одних шашлыках и питаться в ресторанах, а не дома. А у вас фактически элита общества, учёные. Что же удивительного, если они живут хорошо? Им и положено так жить.

– Тогда приведу другой пример. У нас каждый коммунар может выбрать себе мебель для квартиры или дома по вкусу. Разумеется, условно бесплатно для себя, за все платит коммуна. В разумных, естественно, ценовых пределах. Например, верхняя планка для диванов составляет в этом году 35 тысяч рублей. Сюда входит 90 процентов диванов, производимых в стране. Без помпезных «людовиков», конечно, но на любой вкус. К тому же, учти, коммуна – оптовый покупатель, и нам делается солидная скидка. Ну и что же получилось в итоге? Сначала диваны покупались почти всеми по высшей ценовой категории, разрешённой Советом коммуны. Но вот уже второй год цены единичного заказа-покупки ползут вниз. Люди разобрались, что самый дорогой в разрешенной категории диван – это не самый лучший. Теперь покупают самые удобные и практичные вещи. А если уж мы говорим про диваны – самый удобный и практичный – это часто и самый дешевый. Больше того, в коммуне без всякого нажима сверху возникла мода на рациональные вещи. Покупать дорогое и непрактичное – не модно. Ладно, ещё не раз об этом поговорим.